21:13. Метро. Станция за станцией. Беспрерывный скрип рельсов. Сквозь окно моментами пробегает перед глазами силуэт подземного мира. Тусклый свет неустанно моргает заполняя пробелами визуально пустую картину в голове. Сырость, бетон и преисподние крысы.
Сижу один в углу. Лимфатическая череда скрипа рельсов, монотонной записи диктора, громкого похлопывания дверей и шумного дыхания безмолвных людей в ушах. Рельсы, диктор, двери и дыхание. Безжалостный замкнутый круг.
Мозг помутнел. Холод обжигает вены, выплёскивая в кровь рацион глюкокортикоидов. Очи тянутся к металлическому небу. Трясёт. Собственное циничное квинтэссенция поглощает меня же самого. Хочется без устали орать, без устали орать. Безжизненный внутренний крик оккупировал мой мир. Агония.
Люди молчат. Никто не слышит. Никто не видит. Безгласная, равнодушная тишина воцарила в воздухе. Люди…
Грусть не покидает меня. Она часть развития моих клеток. Смертные, не проходите мимо, лучше присядьте ко мне и вместе со мной помолчите…
Сижу один в углу. Лимфатическая череда скрипа рельсов, монотонной записи диктора, громкого похлопывания дверей и шумного дыхания безмолвных людей в ушах. Рельсы, диктор, двери и дыхание. Безжалостный замкнутый круг.
Мозг помутнел. Холод обжигает вены, выплёскивая в кровь рацион глюкокортикоидов. Очи тянутся к металлическому небу. Трясёт. Собственное циничное квинтэссенция поглощает меня же самого. Хочется без устали орать, без устали орать. Безжизненный внутренний крик оккупировал мой мир. Агония.
Люди молчат. Никто не слышит. Никто не видит. Безгласная, равнодушная тишина воцарила в воздухе. Люди…
Грусть не покидает меня. Она часть развития моих клеток. Смертные, не проходите мимо, лучше присядьте ко мне и вместе со мной помолчите…