Soviet Orient

Потенциальные паломники перед отъездом проходили тщательную проверку КГБ, а по прибытии подвергались расспросам. Саудовская Аравия была жестко антикоммунистической страной. Советским делегациям разрешалось ездить в хадж просто ради того, чтобы хоть какой-то контакт между странами поддерживался, однако делегации были настолько немногочисленны по составу, что уже одно это обстоятельство заведомо исключало саму возможность общественной дипломатии.

Дипломатических успехов Советский Союз достиг не на всех фронтах. Несколько ближайших соседей СССР – Турция, Иран и Пакистан – по-прежнему относились к нему настороженно и в 1950-х годах перешли в лагерь США. Их правительства подавляли социалистические движения с разной степенью жестокости.

Гораздо лучше складывались у Советского государства отношения со странами, которые стремились дистанцироваться от Соединенных Штатов. Индия стала близким другом СССР. В других странах Ближнего Востока модернизационные режимы, пришедшие к власти в результате свержения консервативных монархий (как это случилось в Египте, Сирии, Ираке и Ливии), стали лучшими друзьями страны Советов, чьей политикой социальных преобразований и опытом развития они восхищались.

Во всем исламском мире дебаты о Советском Союзе были сосредоточены на его отношении к мусульманам внутри страны. Для антикоммунистов ограничения на исповедание ислама и религиозное образование служили четким свидетельством того, что Советский Союз подавлял религию и что его заявления о национальной автономии лишь уловка для отвода глаз. Представители левого фланга больше обращали внимания на экономическое развитие региона и социальные преобразования, одновременно отмечая религиозную свободу в советской жизни.

Коммунисты быстро поняли, что от них требуется. В 1954 году, вернувшись из поездки в Индию, Пакистан и Афганистан, Рашидов написал докладную записку Мухитдинову, тогдашнему первому секретарю Коммунистической партии Узбекистана, в которой утверждал, что Узбекистану необходимо принять активные меры для противодействия «пропаганде в этих странах… со стороны американских и английских империалистов», согласно которой мусульмане в Советском Союзе подвергаются притеснениям.

Рашидов предложил опровергнуть эту точку зрения, издав путеводитель по исламским местам в республике. Однако, как он отметил, «многие мечети, святыни и религиозные памятники в Узбекистане находятся в запущенном состоянии и используются не по назначению». Таковы были последствия антирелигиозных кампаний 1927–1941 годов.

В знаменитом медресе Баракхана располагалась база горючих материалов, а здание на территории мечети Тилля-шейха, где размещалось САДУМ, было передано школе, которая использовала его в качестве спортзала. В результате вмешательства Рашидова некоторые из этих зданий отремонтировали и передали САДУМу с тем, чтобы их можно было показывать высокопоставленным иностранцам.

САДУМ тоже сыграет важную роль в этом соревновании двух систем. Его лидеры принимали многочисленные иностранные делегации, особенно из мусульманских стран, а комплекс его зданий был неотъемлемой частью каждого туристического маршрута. Ему удалось избавиться от школьного спортзала в помещении главного управления, однако до самого конца все эти здания выглядели весьма скромно. (Я был одним из туристов, посетивших эти здания в 1985 году. Мне они показались несколько пообветшавшими и запустелыми; впечатления, что здесь размещалось какое-то значительное учреждение, они не производили.)

Улемы САДУМа тоже ездили за границу. Они постоянно принимали участие в международных конференциях по вопросам разоружения и мирного сосуществования, а также посещали другие мусульманские страны в рамках советской культурной дипломатии. Советская власть надеялась убедить иностранных мусульман в том, что ислам в Центральной Азии процветает – впрочем, едва ли САДУМу удавалось переубедить тех, кто был с этим не согласен.

Кроме того, под руководством САДУМа проходил ежегодный хадж в Мекку, участие в котором снова разрешили с 1947 года. Правда, советская делегация насчитывала всего 25–50 человек. (К 1980-м годам количество паломников, отправляющихся в хадж в Саудовскую Аравию, достигло 900 000 в год, при этом количество паломников из мусульманских стран с населением, эквивалентным населению Центральной Азии, исчислялось десятками тысяч.)

Некогда экзотически-азиатский, город стал витриной советской современности, и официальные делегации со всего мира, поток которых никогда не иссякал, своими глазами увидели эту метаморфозу (особенно после землетрясения 1966 года). Приглашение в регион иностранных гостей имело важные последствия и внутри страны. Жители Центральной Азии, особенно те, кто так или иначе участвовал в приеме приезжих, стали гордиться своей советскостью; теперь и они тоже ощущали себя составной частью романтизированного образа революции.

Отметим, что ислам, если и сыграл в этом процессе какую-то роль, то незначительную. Большинство иностранных студентов, обучавшихся в Центральной Азии, были мусульманами, однако в основном они были убежденными приверженцами секуляризма. Все их обучение проходило полностью на русском языке. Кроме того, большинство из них были русофилами, и наличие общей с центральноазиатами религии мало что для них значило.

Утверждение о том, что Советский Союз не только решил национальный вопрос, но и привел бывшие колонии к равенству, стало центральным в самопрезентации страны в третьем мире в начале холодной войны.

В последующие десятилетия советские писатели утверждали, что опыт Центральной Азии показал, как социализма можно достичь «в обход капитализма». Таким образом Ленин скорректировал теорию исторических этапов Маркса, и эта поправка имела большое значение для новых независимых стран третьего мира, которые столкнулись с проблемами модернизации и развития.

Путь к светлому бесклассовому будущему социализма, не требующий длительного пребывания на этапе капитализма, действительно стал бы для них по-настоящему великим даром. Для многих новых независимых стран советская модель плановой экономики с ее элементами импортозамещения и самообеспечения была весьма привлекательной. Центральная Азия теперь была не форпостом революции, а примером для подражания другим.

У холодной войны был и культурный фронт, где две сверхдержавы вели битву за сердца и умы людей в странах третьего мира. Американцы не только отправляли джазовые труппы в мировые турне, но прибегали и к более грубой тактике: например, платили кругленькие суммы писателям из стран третьего мира за публикацию проамериканской или антисоветской художественной литературы. Американцы оказывали большую моральную и финансовую поддержку эмигрантам из Советского Союза и антикоммунистическим организациям по всему миру.

У коммунистов не всегда находились пригоршни долларов, которыми можно было бы разбрасываться, однако им удавалось извлекать прибыль за счет сильных чувств. Для многих антиколониальных интеллектуалов Соединенные Штаты выступали защитниками глобального статус-кво, который почти не изменился с предоставлением формальной независимости бывшим колониям. Многие люди, которые не были коммунистами, по-прежнему видели в Советском Союзе еще один полюс поддержки своих устремлений, и их привлекали эгалитарные идеалы, которые исповедовали Советы.

Новая хрущевская дипломатия обратила эти связи себе на пользу при значительной поддержке центральноазиатских деятелей. В октябре 1958 года в Ташкенте состоялась Конференция писателей стран Азии и Африки. В числе присутствовавших были Назым Хикмет – турецкий поэт, живший в изгнании в Москве, Фаиз Ахмад Фаиз – пакистанский поэт, вызывавший у родного государства множество подозрений, Усман Сембен – сенегальский писатель и режиссер, Уильям Дюбуа – афроамериканский ученый и активист, индонезийский писатель Прамудья Тоер, китайский писатель Мао Дунь и Мулк Радж Ананд, писатель из Индии.

Вел конференцию Рашидов, тоже писатель. Конференция учредила Ассоциацию писателей Азии и Африки, один из символов солидарности стран третьего мира и попытки наладить глобальные связи без посредничества Европы или Соединенных Штатов. Организация просуществовала до конца холодной войны и регулярно проводила конференции, в том числе в Алма-Ате в 1973 году.

В большей степени, чем какое-либо другое место, Ташкент стал центром взаимодействия СССР с третьим миром. Издательство «Радуга» публиковало произведения центральноазиатских авторов на персидском, арабском, урду, хинди и других иностранных языках.

В 1968 году в городе начали раз в два года проводить кинофестиваль, где показывали фильмы из стран Азии и Африки (а с 1976 года – и Латинской Америки), а тысячи студентов из Африки, стран Ближнего Востока и Южной Азии учились здесь в университетах и институтах. В Советском Союзе никогда не снимались ограничения на поездки за границу, и этот факт делал присутствие иностранных студентов в Ташкенте еще более примечательным.