Записки на коленке

Он внимательно смотрел на божью коровку, которая сидела на краюшке листа. И это явно была не та самая, которая изменила его жизнь. Возможно, ее пра-пра-пра-пра-правнучка. Пёс смотрел и жалел ее. Какая же она нелепая. Так выделяется, никуда не вписывается. Ещё и божьей обозвали, когда она такая беспомощная. Ну вот и чего хотел? Зачем мечтал. Дождь этот дурацкий ещё, столько раз под ним стоял. Но все-таки мечтать было приятно, хоть и утомительно. Пёс в последний раз глянул на божью коровку, потянулся всем телом и пошел в дом. Расхотелось. А божья коровка улетела.

собачья жизнь с божьей помощью

Жил-был пёс.
Однажды с ним случился эпизод, который подмял под себя большую часть жизнь. Ну как, до недавнего времени, когда этот эпизод перестал на него влиять. Года два от силы до этого самого мгновения.
Началось это все в его задорном щенячестве.
Был теплый летний день. Лежал он себе на лужайке двора, почти у самого дома. А за стенами происходила какая-то суета. Слышны были голоса. То ли хозяева что-то бурно обсуждали, то ли радио надрывалось, беря короткие паузы на помехи. Но было в этом что-то уютное и напрочь отгоняющие одиночество. А одиночество пёс очень не любил. И вот, нежась в лучах обеденного солнца, он чувствовал приближение сладкого сна и тело ему охотно поддавалось. Но тут уши уловили другой звук. Тонюсенький такой, почти прозрачный. Краем глаза он заметил мелкие плавные движения. А потом на нос упало что-то яркое и почти невесомое. Пёс замер. Открыл один глаз, пригляделся. На носу сидела божья коровка. Ее гладкий красный панцирь почти сверкал, а само создание притаилось. Прям на носу. Прям в шерсти закопалась и сидит. Щенок открыл второй глаз. Божья коровка ушла в расфокус в его глазах. Но двинуться он не решился. Так и просидел он, закрывая один глаз, потом второй. Как будто бы хотел попасть в нее силой мысли и схватить невидимой рукой. И тут божья коровка взлетела. Покружила над ним, взмыла выше, упала в пике. Там присела, здесь присела. В общем, делала что в ее малюсенькую голову взбредёт. Щенок не мог оторваться от нее. И думалось ему о том, ну какова нахалка.
Во-первых, это что за цвет такой? Черно-красный! Это же вызов какой-то! Ну и кто из существ вокруг так рискнул нарядиться с рождения? Ни к чему не подходит, нигде не спрячется. Во-вторых, летает. Это вообще мечта любого. Можно увидеть все на свете, было бы желание. В-третьих, что за имя такое? Божья. Как будто, только на нее точно заявили свое отцовство. А остальные как? Чем докажем? Что-то было в этом насекомом такое дерзкое, возвышенное и титульное. Тоже так хотелось. И вот это был тот самый момент, который определяет дальнейшее существование. С "захотелось" начинается очень многое.
И как обстояли дела дальше? Щенок он об этом часто грезил. Даже кажется кому-то из дворовых собак рассказывал. Те снисходительно улыбались, мол пройдет. Возрастное это, у всех по-разному происходит. Но вот он уже и не щенок, а мысли все остались.
Уже повзрослевшим псом он иногда ловил на свою шкуру капли. Вот когда дождь только-только начинается, капли в особом ритме оставляют после себя круги темные. И на долю секунды было что-то общее с божьей коровкой. Но потом это все быстро сливалось в одно большое мокрое пятнище и псу становилось просто холодно. Но самообман слаще любого лакомства. Не насыщает только правда, а послевкусие прескверное. Бывало, что хозяева подходили его тискать со словами "хороший мальчик". Но мальчик это был их толстощекий карапуз, который едва умел ходить. Пёс отчаянно размышлял: "Я - пёс, для них - я мальчик. Значит, могу быть кем угодно? Так получается?" Но что-то все не клеилось в этой теории. Мальчиком его называли только при хорошем поведении, а если погрызть стул, то он сразу "плохой пёс". И снова было очень трудное наблюдение для усвоения. Так пёс маялся и лелеял свое тайное желание. Однажды увидив красоту и вдохновившись, пёс потерял покой. Если бы только божья коровка мимо пролетела. Если бы он ее не заметил. Если бы. Но эта жизнь хороша тем, что всему суждено закончиться. Даже душевным терзаниям.
И снова это произошло в обычный летний день. Пёс снова лежал на лужайке на заднем дворе. Рядом сидел тот самый мальчик и хозяйка. Они пели песенку, а пёс внимательно слушал. И тут в самый ответственный момент, на самой высокой ноте мальчик прервал свое пение:
-ой, мама, смотри, какая букашка!
-а это божья коровка, - объяснила хозяйка, - смотри, какая она красивая? Только не навреди, а то ей итак непросто.
-Почему это? - тут же удивился ребенок.
-Понимаешь, они живут не очень долго, несколько месяцев или год, если повезёт. Поэтому не трогай, пусть летит...
А дальше пёс совсем перестал слушать.

Узы, тесемочки, нити

-«Ну что ты, милая, ты не ведь не понимаешь пока, но это очень удобно!»
Я сидела в полной комнате и разглядывала присутствующих. Чаепитие затягивалось. Солнце уже тянулось к земле, как будто намагниченное. Из открытого окна тихонечко пробирался ветер, как будто перебравший и неуклюжий вор. Аккуратно вводя в пространство комнаты по одной конечности. Почему неуклюжий? Потому что аккуратное вторжение сливается с декорациями, что никто и не замечает изменений. А вот неуклюжесть всегда громко заявляет о себе, заставляя каждого на мгновение подумать «о а вот и он». Так я кожей сразу ощущала холодеющий воздух вокруг. Вечерело.
Разговор длился довольно долго. Дамы налетели вокруг меня и как в спортивном матче снова и снова перебрасывались репликами. Словно слова мяч, они ракетки, а я – стена. Все ждали, когда же хруст разразится и я пойду трещинами.
Речь шла о гордом элементе одежды.
-«Смотри, это такая опора. Не дает тебе развалиться в кресле, как мешок с картошкой!»
-«Более того, это делает тебя такой элегантной, нежной, изящной! Сплошное эстетическое удовольствие для глаз!»
-«Он же разный бывает! Тебе нужен с расшитыми камнями, французским кружевом, индийским шелком! Это статус!»
-«А еще это защита. Смотри, какой прочный каркас, даже пулю остановит, наверное!»
-«Нам всем так нравится, почему тебе кажется, что должно быть по-другому?»
Моя голова начинала гудеть. Мне уже казалось, что они превращаются в одно жуткое существо с множеством голов. И головы вьются вокруг меня, нашептывая то в левое ухо, то в правое.
-«Надень… надень…надень…твое это твое»
Тошнота нестерпимо подступала. Дрожащими руками я поставила чашку с блюдцем на стол. Извинилась и направилась к выходу. Мне нужно было выйти за пределы этого дома.
В сумерках прилежащего к дому парка я четко различала силуэт. Фигура сидела на скамейке, скрестив ноги, голова запрокинута к небу. Я медленно подошла, все еще борясь с дурнотой.
Это был он.
-«Тоже тяжелый день выдался?»
-«Удушающе тяжелый я бы сказала»
-«Забавно. Ведь дышать – самая естественная вещь в этой жизни. Зачем же ты выбрала занятие на сегодня, которая препятствует этому?»
-«Слушай, как-то само произошло. Затянули добрыми намерениями, а вышло, что к стенке приперли»
-«А какими такими намерениями?»
-«Сказали, что мне нужна одна вещь, которая даст мне опору, статус, красоту и защиту от пуль, как будто в меня стрелять собираются на каждом углу»
-«А в них стреляли?»
-«Нет, конечно. Мне кажется, что они просто этой деталью повязаны. Как будто все мы вместе одинаковой формы в талии должны быть и дышать в одном ритме, не полной грудью. Что-то мы все про удушье, да удушье»
-«Значит, одной тесно зашнуровали, так и второй тоже надо…А тебе как хочется?»
-«Хочется, чтобы ничего не мешало. Они, конечно, не лгут. Может действительно и опора и красиво. Но мне нравится иногда и сгорбившись сесть и поесть, например. Ты видел, какие пирожные бывают?»
Он засмеялся и посмотрел на меня своими зелеными глазами. Я улыбнулась в ответ.
-«Есть решение»
Взяв шарф с шеи, он несколько раз обернул вокруг моей талии. Не переставая напевать, он закручивал незамысловатый узел спереди, а затем два конца вложил мне в руки.
-«Держи. Завязал так, чтобы было удобно - захочешь развяжешь. Спросят, скажешь, что это дорогущий шелк. Если это так важно. И красиво выглядит, как ты сама. От пули правда не спасет, прости. Но пирожных много влезет, обещаю. Согласна?»
-«Кажется, да»
И я сделала глубокий вдох и выдох. Вот как. Как же было здорово, что этот новый элемент на мне менял все, но и не менял ничего. А главное не препятствовал самому естественному в этой жизни – дышать.

х10

Стою я с этим новеньким веником в руках и судорожно пытаюсь запомнить это чувство.
Сегодня по болтикам, дощечкам был собран последний шкаф. Гранд финале. Целая эпопея с триумфом закончена. Шла я к этому полтора года. Работала, копила, снова работала. Параллельно заделывала пробоины где-то глубоко внутри. Дурацкое это дело, как будто руки-ноги к двум лошадям привязали и пустили в разные стороны. Дурацкое, но возможное. Уже прошло достаточно времени с момента, как прошел мой тремор рук, но вот сегодня веник в руках ходил ходуном. Я смотрю на все эти стены, двери, окна, потолки, мебель - добро пожаловать домой! Дом, который по частям, по кускам собирала со всех концов города. Заглядывала на каждый сайт, каждый аккаунт, ездила в магазины, бегала по рынкам. Упорно искала, что буду видеть каждое утро. Как будто к браку с предметами готовилась.
Меня ждёт десятый переезд, как я закончила университет. Юбилейный и очень личный. В десятый раз я соберу чемоданы, потом разложу все по полочкам. Но только в этот раз это не будет по девизом: "ща перетерплю и потом будет легче". Терпеть ничего не надо. Совсем. И это самое чудесное чувство на свете. 10/10. Запишу и запомню. Вот уже и от счастья пишется. Шах и мат самой себе!

Художник должен быть голодным

Иногда забавно случается, когда сама себе озвучиваешь пророчество. Недавно я произнесла фразу, что я слишком счастлива, чтобы что-то писать и меня это беспокоит. Выстрелила в ногу получается. Всем привет, я тут. Перевариваю и переосмысляю очередной этап в жизни, который по ощущениям как будто грудную клетку схватили кулаком, развернули на 180 градусов. И теперь кости деформированы и при каждом вдохе впиваются во внутренние органы. Великолепная человеческая черта, когда драматизируешь каждую эмоцию в жизни. Белки вряд ли так скучают, когда теряют любимый орешек.
Но в каждой ситуации есть свой большой плюс. И это не то, что "бог даёт по силам", "бог даёт трудности самым любимым" и прочее. Плюс в том, что твоя оптика становится резче. Ярче видишь то, что тебя окружает. Окружает меня только хорошее и драгоценное. Я помню похожую ситуацию, когда я выползала с чемоданом в зубах. До конечной точки выгрузки чемодана путь был долгий, мутный от слез, в ярко-алых полосках и панических атаках. В этот раз также трудно, но как будто светлее, а это от этого легче.
Прощаться с периодами жизни, которые заставляли сиять изнутри - абсолютно убогое занятие. Храбриться, ныть, уговаривать себя, испытывать тошноту, злиться, жалеть, орать во все горло, отрываться от своего тела в полной комнате людей и наблюдать со стороны, добивать себя музыкой, впихивать еду, врать, черно шутить над собой, смеяться, плакать, искать лёгкого способа уйти от реальности, перечитывать сообщения, стирать буквы, бить по рукам и не набирать номер, репетировать речь, прокручивать уже сказанное - много-много всего происходит одновременно и по очереди. Но мы все там были, все там будем, а кто-то прям сейчас есть. Я не благодарна за эту ситуацию. Я бы с радостью обошлась и без этого. Но как говорится, что есть, то есть. Прожую, переживу, что-то пойму о себе. Поэтому живём дальше, зато вот заметка. Пойду "вытаскивать пулю из ноги". Стоит следить за тем, что вслух говоришь.

(не)спортивное поведение

Из новых локаций в моей жизни случился тренажерный зал. На самом деле этот чек ин случается периодически в разных частях города с разной шоу-программой. Но в этот раз чувствуется как будто по-другому. Я собралась в тот самый понедельник, с которого меняется жизнь и пошла на фитнес, а затем волей судьбы переплыла внезапно появившуюся плотину из несовпадения графиков и вот я в полноценном тренажёрном.
Я хожу по утрам, поэтому людей не так много. Но все они постоянные воины в борьбе за каждый килограмм и мышцу. Но быть "воином" не значит быть обязательно отличным исполнителем боевого искусства.

Есть две подружки-эжешки, которые крутят-вертят тренажёры по своей уникальной программе, которую ещё никто не видел. Я сама новичок (трижды новичок, если память моя мне не изменяет), но замечаю хитросплетения рук, ног, спин и шей, которые могут быть травмоопасны. Но мне нравится, как они приходят вовремя, резво сплетничают, кивают на рекомендации тренеров и все делают по-своему. Упрямство и упорство может быть и таким. К чему-то да и приведет.

Есть карикатурная троица, как из советских комедий. Сережа, его супруга и друг. Друг самого маленького роста с обесцвеченным ёжиком, а сам азиат. Сережа самый обычный. Обычный настолько, что я и фоторобот не составлю, а я его три раза в неделю вижу. Супруга Сережи высокая блондинка в мужских шортах с тремя полосками. Меня смешит то, как все борются за внимание Сережи. Только Сережа начинает болтать с другом, как тут же блондинка подлетает к нему с ерундой: "смотри, какая спина ровная!" и делает совершенно неведомое упражнение. Сережа кивает. Друг замолкает. Затем Сережа возится с женой, а друг робко стоит и что-то пытается рассказать о машинах. Сережа правым глазом на жену, левым ухом на друга. В итоге, как вы понимаете, Сереже не удается заниматься. Он чещет пузо и усиленно держит баланс. Наверное, это тоже тренировки такие.

Есть женщина, которая занимается индивидуально с тренером. Есть подозрения у меня, что он владелец зала. Потому что я часто вижу его серьезного с пакетами, решающего вопросы тренажеров и иногда он у меня грозно спрашивает "фамилия?", когда я прихожу в зал. В целом, он такой Добрыня Никитич на вид. Бородатый, крупный, неизменно в синем спортивном костюме. А вот его подопечная забавная смесь. Она приходит раньше меня, а у меня занятия в 9 утра. У нее всегда косметика на лице, лохматый хвост на боку, черно-розовый костюм в тон румян на щеках. Я люблю за ними наблюдать. Потому что эта дама между подходами очень любит вести себя так, будто ей 5 лет. Она надувает губы, канючит, хихикает и кривляется. А суровый тренер не реагирует. Чувствую, что тут тоже какая-то битва идёт. Либо она сдастся с кокетничеством, либо тренер, наконец, ей улыбнется. Следим за ситуацией и делаем ставки. Но пока она бегает от тренажёра к тренажёру вприпрыжку, а он нахмуренно ходит следом. Я бы сказала Маша и Медведь, но Медведь в мульте поэмоциональней.

Боремся и не сдаёмся каждый за свое. А да, за что я борюсь? Я борюсь за жизнь без боли в спине, за ментальное здоровье и за свою выносливость, которой итак через край, но надо не только духом, но и физикой. Правда ситуация случилась. В эту пятницу я проспала немного и думала, что, видимо, пропущу тренировку. Но, вспомнив про все три пунктика выше, взяла себя за шкирку и добралась до тренажёрного на такси. Хвалила себя, гордилась собой. И на следующий день свалилась с температурой 39, как и моя тренерша. Видимо, в тренажёрном кто-то безответственно пришел распространять заразу. Лежу теперь и думаю, а вот стоило ли в пятницу так упрямиться. Можно же было поваляться часик лишний.

Последние несколько дней я мучаюсь с острым ларингитом. Это когда у тебя два состояния - ты лающе кашляешь до потери сознания или напрягаешь горло из-за всех сил, чтобы ответить на простой вопрос. Так что у меня вынужденный обет молчания. Или внутренний алкоголик Толик захватил контроль и говорит своим голосом вместо меня. Но я не про это хотела рассказать.

В общем, бойкая и милая ЛОР прописала мне ингаляции, чтобы убрать воспаление у моих голосовых связок. Если вы, как и я, постсоветский ребенок, то думаете о кастрюле, шатре из полотенца и потном лице, как будто оно прямиком у врат ада. Зафиксировали и забыли. Сейчас это уже такие приборы с масочками, легким влажным паром. Культурненько все и аккуратно. Иногда хочу родиться в этом поколении больше, чем получить наследство от далекой тети-миллиардерши. Как-то у них сейчас все с безопасными уголками. А мы скорее головой об чугунную батарею с размаху влетали. Неубиваемые, но отбитые.

Так вот. Такой прибор для ингаляции есть у моей сестры. Получив процедуры и порции объятий, шла я вчера домой. И тут случилась забавная история.

Я шла уже поздно вечером и вся улица вокруг моего дома освещена кусками. Иду я по камешкам и слякоти и слышу мелодию. Оглянувшись, я увидела, что на земле лежит телефон и разрывается от того, чтобы его заметили. Это был совершенно обычный кнопочный телефон, который выглядит как игрушечный. Держу его в руках и вот, что делать? Из-за болезни я не могу ответить на звонок, меня совершенно не будет слышно. Экран у этого малыша разбит, я не вижу ни цифр, ни сообщения не могу написать. Стою с орущим телефоном в темноте и судорожно соображаю. Я думала, чтобы оставить его или просто отложить в сторонке, чтоб машины не наехали. Но тут у меня Маяковский в голове зазвучал, "если звёзды зажигают, значит это кому-нибудь это нужно". И этот мелкий предмет в моих руках орет и горит, значит кому-нибудь нужен. Мне стало смешно. Чешу голову под кепкой. И вижу, что из-за угла идёт парень. Собираюсь с силами и хриплю: Молодой человек, можно вас?

Он подпрыгнул от удивления и, клянусь, подумал, что я сейчас его телефон отожму. Но увидев мое тщедушное тельце в кепочке, успокоился. Держа рукой за горло, я пытаюсь объяснить ситуацию и протягиваю телефон. Когда он, наконец, ответил на звонок, мы услышали женский голос, а на заднем карапузовую болтовню. Она сказала, что, видимо, обронила телефон, когда шли с детской площадки. Женщина сказала, что сейчас подойдёт к дому, который мы назвали.

Я спросила парня, нужно ли мне с ним подождать. Он улыбнулся и попросил остаться. Стоим с ним, молчим. Недалеко от нас по дороге проезжали машины, прохладный осенний воздух щекотал ноздри. Мысленно поблагодарила любимую учительницу литературы за намертво приклееные строки Маяковского в голове. И просто стало так спокойно на душе. Вскоре подошёл ее сын, скорее всего. Поблагодарив нас, уже оборачиваясь говорит: дай бог вам здоровья. На что я даже ответить не смогла из-за отсутствия здоровья, конечно. Но обрадовалась, что это самое нужное мне сейчас. Далее мы попрощались с парнем, который помог мне, которая помогла другим. Стукнулись кулаками и пошли своей дорогой.

Вот такая небольшая записка о цепочке добра, что ден соолук нужнее всего, и что учителя, которые классно делают свою работу, кажется и вправду делают неплохих людей в этой жизни.

На выходных я попала в Театр Оперы и Балета. Меня не было в этом помещении лет 7. В этот раз мне захотелось зафиксировать пару мыслей после.
Мой мозг совсем недавно находился в спячке, когда весь окружающий мир пробивался ко мне через стекло. Так, если бы он был десертом, который прикрыли прозрачным колпаком на деревянном подносе. Это на потом, даже не вздумайте трогать. Не на Новый год, конечно, а потом на приятное завершение вечера. Но вот теперь, колпак заботливо убрали. Я много чувствую, осознаю и бесконечно радуюсь.
Поэтому любые события в моей жизни разрываются салютом в душе. Каждый день не как праздник, но уже как нормальный полноценный день, который хочется действительно прожить.
Так вот. Театр Оперы и Балета. Это был концерт с оркестром, который поделили на 2 части. В первой была музыка из легендарных фильмов, а вторая часть была при участии оперных певцов. Дирижеры сменяли друг друга, как если б это был диджей сеты. И если первая часть вызывала понятные ощущения и что-то ожидаемое, то вот про оперную часть хотелось бы рассказать.
Честно, я не до конца понимаю оперу. Я хочу приосаниться, выпятить мизинчик, когда вижу и слышу это явление (какой-то плебейский комплекс? ха). Ни слова не понимаю между переливами нот и тональностей. Старательно охреневаю от мощи голосов. Делаю вид, что это не режет мне слух. Искренне восхищаюсь умению людей. Я понимаю, что в этом есть красота. Смущенно признаюсь себе, что это не my cup of tea. Наверное, в этом нет ничего необычного. Но вчера я нашла кое-что еще.
Я наблюдала за дамами, которые исполняли свои партии. Глубокие вырезы декольте, у некоторых платья были оторочены меховыми воротами, кринолины, переливы блесток с плеч до полов ткани, атласные перчатки до локтей, прямые спины, широкие станы. Вне этой сцены, это все бы выглядело комично и антиествественно. И у меня щелкнуло, что за этим витком истории, в котором я стою двумя ножками, есть что-то такое огромное и непостижимое. Я также могла сидеть в зале в кринолине и перьях, вместо бежевого свитерка и штанов. Штанов! Дама в штанах – скандал и провокация. А это так мизерно сейчас, правда?
Я небрежно облокотилась о мягкие перила балкона и наблюдала за сценой. И мое воображение рисовало поколения и поколения людей, которые были за мной и просто жили на этой планете. Я знала, что мы с дамой в красном платье на сцене живем в одном веке. Но мне хотелось представлять, что она перенеслась из прошлого. Напомнить мне, что за каждой обыденной вещью в моем мире есть длиннющая вереница выборов и действий, которые создают сегодня. Стул — это непросто стул. Это куча проб, ошибок, тестов (оп, программисткое общество все чаще пробивается во мне).
Предки и история – это про одно и тоже, как будто. Но я думала о том, что сегодня – это тоже история и она пишется. У сегодняшней истории есть череда событий, которые встали в ряд, скрестили ладони, на которые ты опираешься и шагаешь, как по ступенькам. Вверх, вниз, а может бегаешь по кругу на конкретном участке.
Но мне так понравилось ощутить и свою маленькость, в цепи звеней, и огромную значимость, что я вообще состою в цепи, одновременно. Важная неважная жизнь в рамках всего мира. Оставлю это просто в своих заметках.

Моя большая ошибка была в том, что мне казалось, что мое воображение накладывало разные оболочки на нее. Но на самом деле я смотрел на себя в ее отражении. Это я примерял свои дни на себя, теряясь в них, а почему-то пытался разгадать ее.

-Ха…здравствуй, - прошептал я.
-Здравствуй, - улыбнулась она в ответ.

Чертовски приятно говорить словами, а не мыслями с ней.

«Я здесь. Давай и будешь ты?»

Хотя некоторые вещи мне по-прежнему еще страшновато говорить.

Моно. монолог.

Я смотрел на нее и все пытался разогнать все мысли в голове. Хотелось приоткрыть дверцу на затылке, как будто голова — это ажурная из металлических прутьев клетка. Открыть дверцу, помотать головой и выпустить всех птичек на волю. Не надо щебетать. Хотя бы сегодня.
Она сидела и упорно смотрела вперед. Как будто мы играли в игру, что если пересечемся взглядом, то гарантирована дисквалификация. По краюшку друг с другом. Хотя мы наедине и черта перейдена. Но словно и нет?
Одна из особо навязчивых «птичек» клевала мой висок. Я смотрел на нее и мне казалось, что на ее силуэт слоями накладываются самые разные наряды, прически, цвет кожи, аромат духов. Она поднимала руку и убрала прядку за ухо. А я смотрел на ее пальцы. Они в движении то становились длиннее, то калейдоскопом менялись оттенки ногтей, появлялись и исчезали кольца-браслеты-тату. Словно на ее месте было так много, что ее и нет.
С годами знакомства проходят все легче. Во всех смыслах. Легко знакомишься. Легко исчезаешь из жизни. Так, словно, ничего и не было. У тебя ведь свой ритм. И свои ритуалы. Своя хрупкая зона комфорта, которую так тяжело лишиться.

«Что же я тут делаю?»
«Что здесь делает она?»
«О чем думает она? Пока я тут все взвешиваю?»

Она улыбнулась и взяла телефон, чтобы поставить музыку.
Я стал мысленно руками снимать с нее прошлых и предыдущих, как будто срывая лепестки. Нет, в этом не было ни грамма эротики. Мне хотелось взглянуть на нее, только на нее, и сказать: «привет, а кто ты?». И может я выглядел, как маньяк в напряженной позе и прищуренным взглядом. Но мне отчаянно хотелось посмотреть на нее и услышать что-то внутри себя. С годами, с потоками людей исчезает звонкий хлесткий звон, когда ты смотришь на другого человека. А я помню то чувство, как будто внутри у тебя натянута нить от горла до паха. И когда ты смотришь на ту самую, эта нить тянется так, что отчетливо чувствуешь ее тонкость, прочность и эластичность. И током стреляет в груди.

«Скажи, это ты?»
«А я для тебя могу быть этим?»

Конечно, в слух я этого не скажу.
Мы болтаем, погружаясь в ворох простых тем. Как будто играем в викторину по тематикам. Вопрос-ответ. Небольшое отступление. Постукиваем по кнопочкам друг друга, как в Guitar Heroes. Иногда мимо нот, иногда идеальная комбинация. В общем, звучим неплохо. Как мне кажется.
Она смеется. Подмечаю, что мне нравится смех.
Все кажется неплохо.
Но у меня есть стойкое ощущение, что мы играем в банальную зимнюю игру, когда из двух снежных укрытий двое бросают друг в друга снежные плотные комки. Вроде и весело. Но мы перекриваемся и прячемся за тем, что сотворили наши замершие руки. Каждый сам для себя. Кажется, она голыми руками строила, я в одной перчатке. В каждой степени отчаяния, как говорится.
Но чем дольше мы говорим, тем постепенно ближе становимся. Территориально. Вот уже руки переплетены, вот уже голова на плече.

«Скажи, тебе правда комфортно?»
«Интересно, а мне?»

Наверное, с каждой новой историей запас смелости безусловно истощается. И продолжительность, серьезность истории имеет все меньше значения. На каждое твое движение, в следующий раз сохраняешь три. Словно говоря себе, что не стоит оно того.
И тут я смотрю ей в глаза. Лицом к лицу. Она немного нависает надо мной. Кажется, я слышу, как сердце ускоряет ритм. Мы молчим. И в голове пусто. Она медленно наклоняется. Я вижу, как ее губы становятся все ближе. И я двигаюсь навстречу. Мгновение. Поцелуй.
Я никогда не узнаю, что происходит в ее голове в этот момент. Никогда не пойму, что она видит сейчас. Более того, я никогда не почувствую тоже самое, что сейчас. Даже если в эти же декорации вставить меня и совсем не ее. И в этой мысли я нахожу долгожданный покой. Птицы-мысли разлетелись с порывом и шелестом в воздушное пространство, а потом и вовсе куда-то вон. И меня так прибило к земле, что я почувствовал свой вес. Вес ее губ. Вес воздуха вокруг нас.

Есть ощущение, что мы живём в отвратительное время? С каждым годом все больше жрешь ложками мерзкую липкую жижу событий, которая становится нормой. Судорожно листаешь ленту новостей, орешь про себя, что это все неправда и кого вы обманываете, репосты-репосты-репосты,ищешь контакты людей, те которые в эпицентре, те которые собирают деньги. Снова и снова. Снова и снова. Жмуришься от видео, в котором выстрелы и предсмертные крики. Даты коротюсенькой жизни детей. 2 года, 5 лет, 11 лет.
Потом пауза. Концерты, бары, уютные вечера с друзьями. Какие-то рабочие проблемы. Веселая болтовня с семьёй.
И снова за шкирку.
Украина, Казахстан, Армения, Палестина, драгоценная Родина.
Мы в какой-то дурацкой карусели. Той самой сахарно-позолоченной с лошадками, которая по кругу вертится. Звучит клоунская музыка. Только на одном из поворотов словно боксерская перчатка. Сразмаху в нее и как будто нос с хрустом ломается. Только кровь останавливаешь и снова этот поворот. С перчаткой.
Когда мы успели купить билеты на эту карусель жизни? Когда это все остановится? Уже дышать свободно невозможно. А вокруг только и стоят и спорят, что карусель то Made in USA, Сделано в России, Сделано в СССР. Откуда запчасти, чем она смазана. Да вы можете уже просто нажать "СТОП"? Выпустите женщин и детей, мужчин и старшее поколение, беременных, больных, здоровых, глупых, умных, бедных, богатых - людей. Просто людей. Какая разница?
Каждый, кто сейчас испытывает тяжесть и страх, а нас больше, я с вами. Нас больше (!) - не забывайте об этом. Меня сейчас только эта мысль держит на плаву.